Балакирев Виталий Федорович.Я был ведущий летный инспектор Инспекции по безопасности полетов Узбекского управления полетов гражданской авиации. Начальником инспекции по безопасности полетов был Несвитий Борис Митрофанович. Собственно который принимал Григория Петровича к нам в инспекцию на должность инженера-инспектора по безопасности полетов. Начальником Узбекского управления гражданской авиации в это время был Рафиков Ганий Мазитович, который, собственно, оказал большую помощь Григорию Петровичу в освоении наших особенностей авиационных и очень много привлекал его для работы по диагностике этой техники и потом, особенно, для обеспечения президентских полетов и, естественно, по диагностике и работе с экипажами. Морозкина Нора Раимовна в то время работала у нас в Управлении заместителем начальника информационно-вычислительного центра. Она первая познакомилась с Григорием Петровичем. Собственно для нас-она его рекомендовала. Григорий Петрович в то время работал в закрытом НИИ антенных устройств, космических аппаратов-это через дорогу было от нашего Управления. Скорее всего они ходили к нам в столовую, но это Нора Раимовна лучше знает. Потом, если кого интересует, она расскажет. А с ней мы уже по работе общались. Достаточно друг друга знали и поэтому в неформальном общении несколько раз появился молодой человек, так вот с весьма своеобразным взглядом на все вещи, которые происходили вокруг. Уже достаточно было время перестроечное. Все бурлило, кипело. У меня собственно с ним начались взаимодействия, благодаря Норе Раимовне. Еще пока мы изучали многие вещи, которые вот сейчас рассматриваются: отношение человека с природой, взаимодействие на тонком плане. Все это было весьма познавательно. Она сама достаточно большой специалист в этой области, имеет тоже свои неординарные способности. Благодаря ей Григорий Петрович начал сначала исследовательскую работу. Сам то он инженер-математик по прикладной математике-это его после окончания университета дипломная специальность. А здесь уже после нескольких лет этого общения начали привлекать и к решению авиационных вопросов. Собственно началось это с такого момента. Вечером вызвал меня Рафиков-начальник Управления к себе в кабинет, а там у него уже сидели Нора Раимовна и Григорий Петрович. Но я то их знал. Поздоровался. Он говорит: «Вот, пожалуйста, послушайте, что рассказывает Григорий Петрович.» Преамбула всего этого-вы знаете, что когда шел вывод Советских войск из Кабула, там авиация большую роль играла и наш самолет ИЛ-76 нашего управления упал, взорвался и ,естественно, ничего там не осталось. Он, как танкер туда шел, поэтому сгорело все вдребезги. Комиссия работала естественно над причиной, но выводов было очень сложно сделать, потому что никаких следов. Москва уже начала склоняться, что экипаж потерял пространственное положение. Во-первых эту работу выполняли самые подготовленные экипажи, пилоты 1-го класса, не ниже, поэтому у Рафикова была заинтересованность узнать истинную причину этого происшествия. И Петрович излагает, что на командира корабля с левой стороны было оказано воздействие очень высокого давления воздуха и металлических мелких фрагментов. Петрович излагает свои мысли вот так, как может, а наше дело растолковать. «Все понятно ?»-Рафиков говорит. «У тебя на эту тему какие соображения?» «Нет вопросов. Ясно, что это стингер, притом в левый борт, притом прямо в командира.» Перед этим был такой же похожий случай за полгода. Просто повезло экипажу-он прошел через туалет. Это по левому борту, только чуть дальше. Выдрал 2 метра обшивки, по второму двигателю осколками все посекло, но это не жизненно важные части. Из четырех-один двигатель не работает на посадке-это не страшно. Самолет произвел посадку. После этого мы начали Григория Петровича привлекать. Он у нас еще не работал. Я использовал уже личное знакомство по нашим расследованиям, если что неясно-обращался. Почему еще я начал задавать вопросы? Тоже в общении иногда с автотехникой еще это было связано. Как-то приходим, а он говорит: «Эта машина завтра поламается.» Шофер клянется, божиться: «Я неделю назад делал профилактику. Все нормально.» Завтра машина ломается. Это уже настраивало на то, что у человека есть какие-то неординарные способности. Главное, что все прогнозы сбываются. Поэтому начали потихоньку, пока еще неофициально, задавать вопросы : «Что? Как?» Это начало находить подтверждение. У нас тяжелый случай был с вертолетом Ми-2. Авиапроисшествие. Экипаж уцелел. Вертолет перевернулся-сгорел. Экипаж говорит: «В воздухе-пожар двигателя, совершили вынужденную посадку.» Естественно, у нас идет расследование. Отправлены двигатели на экспертизу. Экспертиза минимум 3 месяца. Сразу же Петровичу вопрос буквальный в этот же день: «Как ты видишь причину? Надо же ехать на место.» Он говорит: «Я не вижу там пожара в двигателе. Ищите другие причины.» Естественно. Приходят результаты экспертизы через 3 месяца- двигатели повреждены в результате пожара на земле. Также еще случай был в горах. Экипаж садится, ломает машину. Все живые, но вертолет поврежден. Точно так же-лететь на расследование. Петрович уже работал у нас. «Не вижу я там неисправности матчасти. Смотри другое.» А экипаж по рации передал, что вынужденная посадка, воздействие потоков воздуха.» Прилетаем на место. Да, действительно два ущелья сходятся. Похоже, что мог быть там попутный ветер-вертолеты плохо его переносят, но учитывая, что уже что-то есть-сразу мы взяли перевесили груз. Вместо допустимых 3 тонн, там было 4 тонны метала. Поэтому стало сразу ясно, что никакой не ветер. Перегруз на тонну-машина там была не виновата. Борис Митрофанович-начальник инспекции- начал давать разрешение на диагностику авиатехники. Сначала выглядело это так. Мы вместе с Петровичем приезжали в аэропорт и к интересующему самолету он подходил, осматривал снаружи и свои писал замечания. И, действительно, если потом проверяли инженеры-сходилось. Вплоть до того, что там были отказы приборного оборудования, т.е. Петрович в кабину не заходил, снаружи стоял. Напишет: «Неудовлетворительная работа такого прибора, явный отказ другого, перспективный отказ такого-то.» Действительно. Удивляло именно то, что мало того, что безконтактный способ, так все это подтверждалось. Тут же бригада подходит-все подтверждается. Дальше уже стали обходиться фотографиями. Дело в том, что аэропорт-зона режимная и там надо было специальное разрешение, но у меня фотоаппарат был. Я этим занимался по ходу своей работы. Я стал просто приносить снимки. Он смотрел и давал диагностику. Далее это все развивалось. Дальше было достаточно только номер самолета и все. По номеру самолета он уже выдавал все эти прогнозы. И естественно, все это сбывалось. Потом только мы начали фиксировать. Нас , в общем-то интересовал конечный результат. Намного увеличивало безопасность полетов то, что заранее предсказывались дефекты. Потом еще на авиаремзаводе, когда уже он официально был оформлен, он там некоторые технологические процессы, но я не буду сейчас вас утомлять, просто хочу проследить, как это все развивалось. Он начал по технологическим процессам, что нужно сделать, чтобы процесс пошел, чтобы получить кондиционные ремонтные двигатели. Он не только сидел на земле. Я лично с ним несколько раз участвовал в полетах на вертолетах Ми-8 по горам. Это достаточно сложная
часть полетов. Это он выступил с инициативой на исследование воздействия на пилота-на мозговую деятельность, на сердечно-сосудистую, нервную системы. Или на вот эти факторы-большие высоты, излучение аэрокосмическое. Потому что Ми-8 не герметизированный вертолет и до 6000 м выполняет полеты в горах. А также других факторов-воздействие магнитных полей от приборов, от компрессоров низкочастотных вибраций. Потом еще был случай конкретный. Где то в 1992 году северозападнее Тюмени потерпел катастрофу экипаж вертолета Ми-8 с пассажирами. После взлета вышел на связь, доложил и пропал. Искали, искали-найти не могли. Участок 80 км на 80 км. Лес сплошной. Созвонились с инспекцией. Мы взаимодействовали, вместе работали. Мы летали там. Они позвонили: «Пожалуйста, если можете,помогите.» Начальник управления дал разрешение и мы с Григорием Петровичем полетели туда. Сразу Тюменский отряд выделил нам вертолет. Спланировали свою эту деятельность. Но, что хочу заметить. Накануне вечером Григорий Петрович сидел и на листике А-4-заполнял. У него метод работы такой: цифры, цифры, косые полоски, ровные, сплошные цифры идут. Наутро говорит: «Я готов» и мы полетели. Несколько раз прошлись вдоль и поперек. Он говорит: «Здесь» Смотрим, во-первых высоко подняться не могли-облачность не давала, а так проходишь над этим местом достаточно быстро, но обычно знают, что если падает вертолет в лес, то это минимум 2 Камаза дров-вот такого размера, потому что он лепестками все деревья рубит. И вырубка такая получается. Здесь же ничего не повреждено. Он говорит: «Здесь» Ну все, мы координаты записали. Только наземным методом дальше. Через некоторое время наземная партия нашла там этот вертолет. Что получается. Очень редкий случай. В воздухе разрушился редуктор и остановился. Он не вращался и вертолет упал ребром с неработающим винтом-вошел между деревьев-ничего не повреждено, но ничего не видно. И все там они и лежали. Вот один может быть из таких начальных примеров, но если бы не Григорий Петрович, потом могли бы найти через несколько лет. Как всегда. Такие случаи на Севере были. Там и через 20 лет находили экипаж вертолета, через 30 лет-экипаж Ми-2. Ну, теперь давайте о хорошем.
Григорий Петрович начинал в то время уже и медицинские эксперименты, но я не специалист в медицине, но он нас привлекал в качестве объектов исследования и у него эти материалы есть в материалах его работы-воздействие на пилотов всех этих факторов.
Я сам это видел, сам подписывал эти материалы, т.е. достаточно разносторонний человек. Если есть вопросы, задавайте.
Вопрос из зала. По телепортации. Григорий Петрович из самолета в самолет телепортировался при диагностике?
Виталий Федорович. Я при этом не присутствовал. Но по телепортации я знаю. Он нам с сейфом демонстрировал эти вещи. Это я лично видел сам, а с самолетом вполне возможно, но я не присутствовал.
Вопрос из зала. После Узбекистана он работал еще по диагностике самолетов?
Виталий Федорович.И не только. Он работал еще по диагностике станции Мир. И была еще такая летающая лаборатория на базе Ту 144. Американцы заплатили деньги и хотели провести несколько экспериментов. Петрович еще до полета продиагносцировал самолет и тем спас экипаж. Почему? Потому что нашел две серьезные неисправности в управлении самолетом. Вообще это была бы катастрофа на взлете. За что ему собственно весьма благодарны. У него есть масса работ по космическим аппаратам по вводу в строй и их диагностике. Вплоть до того, что вот этот американский телескоп «Хаббл»-они тоже обращались и он им давал рекомендации. Вы знаете, что у них там были неисправности. Так, что тут у него диапазон весьма большой.
Вопрос из зала. Вы сказали-воздействие на пилота. Вы имеете ввиду гипноз?
Виталий Федорович. Нет, нет-недостаток кислорода, низкое атмосферное давление. Представьте, на высоте 6000м на негерметизированном вертолете. Вы знаете, что негерметизированные суда выполняют полеты не выше 3000 м. Иначе пассажиры могут пострадать. Много факторов еще нашей медициной слабо изучено. Космическая медицина еще этим занимается, а наша авиационная не очень. Им проще было списать пилота, чем искать. Потому что тогда пилотов было достаточно.
Вопрос из зала. О сейфе расскажите, пожалуйста.
Виталий Федорович. Значит, очень просто это выглядело. Берется ключ, кладется в сейф, закрывается и все, а потом этот ключ на соседнем столе на беленькой бумажечке появляется. И все присутствуют. Сейфы не открываются. Я не берусь объяснять, но я это видел.
Вопрос из зала. Куда после Ташкента ушел Григорий Петрович.
Виталий Федорович. Дело в том, что он в Ташкенте основал фирму «Рампа» и работал уже больше по медицинской части, но все равно нас поддерживал в обеспечении президентских самолетов. И мы обращались по расследованиям, если что-то было непонятно. Собственно мне жизнь он спас. Могу рассказать, если интересно. Я летал по точкам, где находились вертолеты, проверял экипажи. Это было в 1992 году. В Зирожане, там у нас два Ми2 базировались. Вы, знаете, это город, где добывают золото. Перед тем, как лететь, еще в отделе у нас Григорий Петрович работал, я в Зирожан собираюсь-«Что там, на что обратить внимание?» Он говорит: «Обязательно посмотри промежуточный редуктор, если не посмотришь-не лети» Я говорю: «Он не входит в технологию предполетного осмотра вертолета». То есть, есть вещи, которые просматриваются-я не буду сейчас на этом останавливаться, но это не входит. Это чисто техническое. Техники проверяют там раз в неделю-масломерная рейка есть и все- это делается с записью в бортжурнал.
Я посмотрел в журнал-запись сделана. А вертолет нужно было перегнать из Зирожана в Ургейч. Это достаточно длительный полет и над пустыней. И так как мне нужно было в Ургейч и я лично должен был сесть, чтобы не отвлекать пилотов от работы. Просто на базу вернуть самолет. Это я мог и сам. Без всякого. Говорю: «Несите стремянку, посмотрим промежуточный редуктор.» Вынимает техник масломерную линейку, а там сухо. Значит, накануне выполнялась форма-слили масло, а залить забыли. Жара-все это. В натуре это выглядело бы как? Там две шестерни конические вращаются. Это привод рулевого винта. То есть-это управление вертолетом. Значит на взлет это хватило бы. Они бы грелись, грелись, грелись, но разрушились бы, когда уже отошел бы километров на 100-120. И, естественно, на пустыне отлетел бы рулевой винт. В результате падение. Даже, если бы и уцелел, ну до этого у меня было 9 вынужденных посадок на вертолетах и на Севере и здесь в горах, и везде я справился, все целые, все машины неразрушенные, а 10-я то эта бы была. Если бы уцелел –по жаре, мог бы быть ранен. Поэтому этим я ему обязан и благодарен.
Вопрос из зала. Вы его диплом видели? Я почему это спрашиваю. Потому, что академик Кругляков по ОРТ заявил, что у него образования нет, он фельдшер.
Виталий Федорович. У него диплом Ташкентского университета-инженер прикладной математики.
Вопрос из зала. Вы его сами видели?
Виталий Федорович. Да. Это я лично видел. Среди моря всей этой грязи, правильно, что вы задаете эти вопросы. Дело в том же, что и видно по нему. Если бы не было диплома-какие бы не были способности у человека, а математика она видна сразу, тем более высшая, прикладная. Благодарю за внимание.